September 10th, 2018
Нам песни Александра Галича
Пора абсурдная дарила.
Как смог он, не по воле случая,
Испив испуг смерторежимца,
Послать к чертям благополучие,
На подвиг певческий решиться?
Веселому, щедрому свету
Сказал я однажды :Прощай!
И милых до срока состарил,
И с песней шагнул за предел,
И любящих плакать заставил,
И слышать их плач не хотел.
Но будут мои подголоски
Звенеть и до Судного дня…
И даже неважно, что в сноске
Историк не вспомнит меня!
( Read more...Collapse )
Пора абсурдная дарила.
Как смог он, не по воле случая,
Испив испуг смерторежимца,
Послать к чертям благополучие,
На подвиг певческий решиться?
Веселому, щедрому свету
Сказал я однажды :Прощай!
И милых до срока состарил,
И с песней шагнул за предел,
И любящих плакать заставил,
И слышать их плач не хотел.
Но будут мои подголоски
Звенеть и до Судного дня…
И даже неважно, что в сноске
Историк не вспомнит меня!
( Read more...Collapse )
В Иркутске я побывал в охотничьем музее. Про него никто кроме гугл мэп не знает, и посетителей там соответственно, кроме студентов (музей находится в институте), не бывает. Сам музей хороший, с большой коллекцией разнообразных деформированных рогов, например.
Весь персонал музея состоял из уборщицы на пол ставки, которая жаловалась на отсутствие денег на самую элементарную обработку чучел и на полную неизвестность музея. Я ей обещал про музей рассказать - вот и рассказываю. Эта уборщица пенсионерка, после того как из музея разбежались все кто мог, стала добровольной и едва ли не единственной хранительницей музея. Во время кризиса, когда все вышестоящие из иерархии разбегаются, те, кто внизу, взваливают себе на плечи сохранение - не за зарплату, а за чувство миссии хранителя и слияние с объектом хранения. Хотя иногда (наверное, редко) это приносит им материальную пользу или повышение статуса, люди в первую очередь делают это для себя. Когда в музее были кураторы и начальники, наша уборщица была именно уборщицей. А сейчас она возможно ощущает себя важнейшим сотрудником музея (хотя это не сопровождается увеличение ее зарплаты).
Нужно ли нам этим восхищаться? Не знаю... Ведь сохронять с одинаковым энтузиазмом можно и хорошее и плохое. Вспомните Верный Руслан:
Весь персонал музея состоял из уборщицы на пол ставки, которая жаловалась на отсутствие денег на самую элементарную обработку чучел и на полную неизвестность музея. Я ей обещал про музей рассказать - вот и рассказываю. Эта уборщица пенсионерка, после того как из музея разбежались все кто мог, стала добровольной и едва ли не единственной хранительницей музея. Во время кризиса, когда все вышестоящие из иерархии разбегаются, те, кто внизу, взваливают себе на плечи сохранение - не за зарплату, а за чувство миссии хранителя и слияние с объектом хранения. Хотя иногда (наверное, редко) это приносит им материальную пользу или повышение статуса, люди в первую очередь делают это для себя. Когда в музее были кураторы и начальники, наша уборщица была именно уборщицей. А сейчас она возможно ощущает себя важнейшим сотрудником музея (хотя это не сопровождается увеличение ее зарплаты).
Нужно ли нам этим восхищаться? Не знаю... Ведь сохронять с одинаковым энтузиазмом можно и хорошее и плохое. Вспомните Верный Руслан:
Но - так суждено было Руслану, что и в последний свой час не мог он быть оставлен Службою. Она и отсюда его позвала, уже с переправы к другому берегу, - чтоб он хотя бы откликнулся. В этот час, когда ее предавали вернейшие из верных, клявшиеся жизнь ей отдать без остатка, когда отрекались и отшатывались министры и генералы, судьи и палачи, осведомители платные и бескорыстные, и сами знаменосцы швыряли в грязь ее оплеванные знамена, в этот час искала она опоры, взывала хоть к чьей-нибудь неиссякшей верности, - и умирающий солдат услышал призыв боевей трубы.
Ему почудилось, что вернулся хозяин - нет, не прежний его Ефрейтор, кто-то другой, совсем без запаха и в новых сапогах, к которым еще придется привыкать. Но рука его, легшая на лоб Руслану, была твердой и властной.
...Звякнул карабин, отпуская ошейник. Хозяин, протягивая руку вдаль, указывал, где враг. И Руслан, сорвавшись, помчался туда - длинными прыжками, земли не касаясь, - могучий, не знающий ни боли, ни страха, ни к кому любви. А следом летело Русланово слово, единственная ему награда - за все муки его и верность:
- Фас, Руслан!.. Фас!
И в продолжение предыдущего поста. Многим, путешествующим по северу и дальнему востоку, это наверное вспоминается..
Над сибирской Окою, над Камой, над Обью,
Ни венков, ни знамен не положат к надгробью!
Лишь, как вечный огонь, как нетленная слава -
Штабеля! Штабеля! Штабеля лесосплава!
( Read more...Collapse )
Над сибирской Окою, над Камой, над Обью,
Ни венков, ни знамен не положат к надгробью!
Лишь, как вечный огонь, как нетленная слава -
Штабеля! Штабеля! Штабеля лесосплава!
( Read more...Collapse )
Profile
marigranula- Дима