Встречаемый сварливою соседкою,
Вхожу к тебе, досаду затая.
Мне не гнездом покажется, а клеткою
Несолнечная комната твоя.
А ты поёшь беспомощно и тоненько,
И, в мире проживающий ином,
Я с твоего пытаюсь подоконника
Дельфинию увидеть за окном.
Слова, как листья, яркие и ломкие,
Кружатся, опадая с высоты,
А за окном твоим заводы громкие
И тихие могильные кресты.
Но суеты постылой переулочной
Идёшь ты мимо, царственно слепа.
Далёкий путь твой до ближайшей булочной
Таинственен, как горная тропа.
Вхожу к тебе, досаду затая.
Мне не гнездом покажется, а клеткою
Несолнечная комната твоя.
А ты поёшь беспомощно и тоненько,
И, в мире проживающий ином,
Я с твоего пытаюсь подоконника
Дельфинию увидеть за окном.
Слова, как листья, яркие и ломкие,
Кружатся, опадая с высоты,
А за окном твоим заводы громкие
И тихие могильные кресты.
Но суеты постылой переулочной
Идёшь ты мимо, царственно слепа.
Далёкий путь твой до ближайшей булочной
Таинственен, как горная тропа.
Городницкий и Матвеева - почти ровесники, оба с детства мечтали стать поэтами, оба родились в Ленинграде, оба много писали о морях и кораблях. Но дальше начинается очевидная разница. Можно сказать конечно, что Городницкий неизмеримо более талантлив, что наверное будет правдой.
Но я подумал, что есть еще один момент: Отец Матвеевой известный исследователь Дальнего востока, её дед - еще более известный исследователь его же. Оба, и отец и дед были писателями, мать Матвеевой была поэтессой. Есть, так сказать, с кого Матвеевой брать пример, кем вдохновляться в творчестве. А вот дед Городницкого жил в Могилеве, отец правда был уже военным картографом, но в выборе пути он литературу у сына похоже не поддержал, и Городницкий пошел на гораздо более "реальную" геологию.
В результате, Матвеева всю жизнь прожила в больших городах, рисуя романтические картины которые она сама "в живую" никогда не видела. Возможно, разница в том, что она уже "получила" в наследство воспоминания предков. И я вполне представляю себе, как они ей рассказывали о красотах дальнего востока, берегах покрытых водорослями и ракушками, и причудливых горах, и о пересвистах оленей всю ночь, и следах тигра на берегу моря. И да, я нигде больше не видел склонов полностью покрытых орхидеями, сплошные орхидеи! И ей этих рассказов вполне хватало , чего не скажешь о Городницком. Городницкий явно стремился сам все это потрогать и увидеть, у него не было наследства успешных предков. Он ведь не только в поэзию сделал огромный вклад, он преуспел и в практическом, так сказать плане - стал доктором наук, был зав.лабом сначала в одном институте, потом в другом. Он больше занимался строительством жизни и меньше - ее приукрашиванием.
И тут, касаясь уже последних стихов Матвеевой, этого казалось бы странного потока сознания:
Затвердили: «Сталин… Сталин….»
Хитрый сброд нечист и мелок:
Он под Сталина подставил
Много собственных проделок.
Кто бы как вождя ни понял, –
На Руси не он гапонил.
И не с ним (хорьки проекта)
Уговаривались те, кто
Пытки тайно узаконил.
или
Брависсимо! Гляди, как ловко;
Предательство – всего лишь «мненье» – !
Измена – «выбор точки зренья» – !
Вредительство – «талант, сноровка»!..
А впрочем, радиоэлита
На стороне врага – открыто;
Всё меньше игр двойного спорта.
Скажите ж мне: с какой печали
Их «оппозицией» прозвали?
Не оппозиция, а КОНТРА!
Конечно, можно тут вспомнить саму же Матвееву, из раннего
Все что было - позабыла,
Все что будет - позабудет
Но мне кажется, ситуация более глубокая. Я помню, в юности читал в Острове Крым (и это произвело на меня большое впечатление), как главная героиня из СССР стоит в аэропорту Крыма и смотрит на табло где прилетают и улетают самолеты из Нью Йорка, Токио, и Рио де Жанейро. И мне казалось, что быстрее дождешься космопорта, откуда звездолеты улетают к Веге, Антаресу, и Туманности Андромеды, чем такого аэропорта. А сейчас я такие табло вижу часто. Лети куда хочу... Если есть возможность. Раньше то не летали, потому что державные кордоны сдерживали, а сейчас все совсем по другому. Не летаешь не потому что запрещено, а потому что не можешь. И получается, что этот свежий ветер срывает волшебные очки, показывающие чудесные картины вместо неприглядной реальности. И тем, для кого ветер не стал попутным, но очки сорвал, хочется туда, обратно. Туда, где снились прекрасные сны, а грохот нового, который не дает уснуть, конечно их только раздражает.
Я в тишине увижу сны.
И в этих снах такая радость,
Как будто кроме тишины,
Мне ничего уже не надо.
Ведь эти новые времена обесценили их прошлую жизнь. Как в том анекдоте, где бабка говорит деду:
-Ты знаешь, то что мы всю жизнь считали оргазмом, оказалось астмой.